Еще там говорилось, что через три дня в десять часов утра я должен явиться к доктору по имени и. 2 Настолько досконального клинического обследования я не проходил еще ни разу в жизни. Выпил целый стакан какой то смеси, приправленной шоколадом, после чего каждый час в течение последующих шести меня привязывали к поворотному столу рентгеновского аппарата и опрокидывали вниз головой, отслеживая передвижение этой дряни по моим кишкам. Ко мне лепили множество проводов, о назначении которых я мог только догадываться, но поскольку при этом кресло, где я сидел, вращалось и кренилось, то, видимо, таким образом проверяли мою нервную систему, вестибулярный аппарат, слух и прочее. Однако я полагал, что хоть раз должен встретиться с купить и. Фон галлером, даже если только ради удовольствия хорошенько с ним поскандалить.
Почему я испытывал такую неприязнь к образу действий, который сам же и выбрал? Однозначного ответа на этот вопрос не было. Как я уже сказал директору, решение свое я принял, основываясь на логике разума, и я собирался придерживаться этого выбора. Насколько я понимал, стойкие солдатики никогда не колеблются, они поступают как должно, не задавая лишних вопросов. И вот мне опять предстояло быть стойким солдатиком и хотя бы раз посетить доктора по имени и. Фон галлер. Да, а стойким солдатикам когда нибудь приходилось посещать психоаналитиков? Они часто посещали дантистов, и я много раз, надев на плечо ремень моего маленького невидимого мушкета, строевым шагом отправлялся лечить зубы. Неужели визит к психоаналитику так уж сильно отличается от визита к дантисту? Да, сильно. Какая польза от дантиста, я понимал.
Но что может психоаналитик? Те, которых я видел в суде, противоречили друг другу, напускали дымовую завесу, и профессиональный жаргон их не выдерживал обычно перекрестного допроса. Я никогда не приглашал психоаналитиков в качестве свидетелей, разве что если уж иначе было совсем никак.
И тем не менее существовало широко распространенное убеждение, что в случаях, подобных моему, они могут быть полезны. Я должен был делать то, что представлялось мне наилучшим, независимо от того, как я сам к этому относился. Остаться в торонто и сойти с ума было бы просто непозволительно.
Его прямо в машине сбросили с причала в торонтской гавани. Или он сам съехал. Он так крепко вцепился в баранку, что его руки с трудом оторвали от нее, когда автомобиль вытащили из воды. Глаза его были широко раскрыты, а во рту был камень.
Еще интересные статьи:
Modiwyn