Мужчины стали готовится к кочеванию. Те же знахари, что варили отвары и растирали коренья, вскрыли тело умершего. Бормоча заклинания, они удалили все внутренности, взамен положили сухие травы и пахучие смолы, в кожу лица втерли прозрачный пчелиный воск.
Теперь, не страшась разрушений, савлий, сын груна, внук лика и правнук спаргапейя мог отправится в сорокадневный переход. Сорок дней это почти полторы луны, время долгое. Надо его пережить.
Идите те, у кого не счесть лошадей, и те, кто владеет одной кибиткой. На зов бубенцов, на клекот оберегов! За савлием! Влажная степь гудела от криков и конского топота. Прятались голенастые ибисы, кидались в лощины зайцы, замирали в норках сурки.
И только жаворонки, повиснув в недосягаемой голубизне, продолжали петь весенние песни. Ночь акинака с заходом солнца все стихло. Луна, приподняв над краем земли свой круглый багряный щит, увидела степь, погруженную в сон. Спали люди, провожавшие царскую повозку, кто на войлоке спал, кто на траве.
Во всей степи не было мастера лучшего, чем старик. Смотри, прошептал арзак, сила луны льется на наковальню. Искры так и прыгают, так и несутся. Стоило им остаться без старика, как миррина начинала говорить по гречески. При старике она говорила по скифски и с малышкой одатис по скифски, а с арзаком на родном языке.
Так повелось с самого начала. Старика миррина не боялась, не верила, что он превращается в волка. Миррина вообще не была похожа на других рабынь. Тихие, покорные, они жались к кибиткам, словно хотели стать тенью колес.
Еще интересные статьи:
Sasho