Во время обысков следователь прокуратуры олег кремезной обещал старателям посадить руководство артели и ее председателя. И теперь просит всех рассказать, что знают о своем преступном начальстве. Это вы преступаете закон, сказал им марк масарский. Вам придется горько раскаиваться! В морозные декабрьские дни по зимникам вездеходы теперь купить к поселкам одну за другой бригады следователей. Во всех помещениях проводились обыски, выемки документов. Сейфы открывали кувалдами.
Все делали нетерпеливо и грубо, как взломщики, еще не набравшие опыта. Из контор и общежитий увозились груды конфискованных вещей телевизоры, магнитофоны, пишущие машинки, личные письма и фотографии, записные книжки. Среди моих бумаг хранится копия протокола обыска на базе в березовском 11 декабря 1986 года. , В ней ничего не обнаружено и не изъято. С противоположной стороны жилого дома в комнате леглера в.
Теперь конец тумановской банде! Погром продолжался десять дней. Я не знаю, кто из артельщиков и куда писал письма о происходящем. Часть писем попала в печать, и я позволю себе привести отрывок из одного. Последнее осуществлялось без предъявления ордеров на обыск и в отсутствие владельцев… кепки вещи сотен людей вынимались и разбрасывались… личные письма граждан изымались из конвертов и читались.
Понятые и представители артели физически не могли присутствовать при обыске, так как он одновременно проходил в десятках помещений. Протесты владельцев пещей пресекались угрозами. Изъята проектно сметная документация, необходимая для работы в будущем году.
Женщина по мужски властная, обладающая качествами, которым цены не было в рамках административно командной системы, она оказалась совершенно беспомощна перед кооперативным движением. Власть не поспевала набрасывать на всё хомуты ограничений. Не может артель сотворить такое без приписок и хищений. Не могут люди хорошо зарабатывать, не воруя! Для нее артели были только двух видов уже разоблаченные и еще ожидающие разоблачения. Уверен, что восемь из двадцати четырех миллионов приписки, говорил мне руководитель следственной группы нагорнюк.
Но почему восемь? Улыбался я. Может, шестнадцать? Не исключаю, что и шестнадцать! Обыски не дали прокуратуре практически ничего. Собранные по участкам вещи, бумаги, документы для их перевозки потом понадобится пятитонная грузовая машина громоздились в кабинетах следователей, как пустая порода, из которой невозможно было извлечь сколько нибудь полезные компоненты. Следователи пытались заставить старателей признаться в преступных делах. Чернили в их глазах членов правления артели, внушали мысль о том, что не они, старатели, а руководство повинно в нанесенном государству ущербе. Разве не обидно, мужики! Расколоть артель, натравить одних на других не получалось. Московские следователи второй половины 80 х стали прибегать к приему, который не наблюдался или не был так откровенен у колымских следователей 40 х и 50 х. Они вызывали старателей по одному и вздыхали сочувственно да, трудновато, вам, братцы, под евреями… не тем народом окружил себя туманов! Члены артели смотрели на следователей как на дикарей.
Еще интересные статьи:
Nuarn