Он дает мне градусник. Тебе же ничего не будет. Он не спеша подносит термометр к глазам, долго щурится нормальная! Софья ивановна разводит руками. Ладно, говорю я офицерам, сейчас поедем.
Толкаю дверь, но не ту, в которую входил, а другую, в коридор, где находятся палаты. Нужно что то сделать сломать руку, разрезать живот что угодно, только тормознуться, избежать ленкового. В коридоре толпилось много людей, среди них вор иван хабычев, мой знакомый по сусуманской тюрьме. По документам он списан был в бегах, когда сгорел какой то дом, там погибло много воров, предполагалось, что и хабычев. Его списали, кажется, в архив 3 или 4, куда заносили убитых или умерших, а через год ловят… конвоиры ведут его на допрос и по пути был ли приказ сверху или сами устали от хабычева ему в спину с короткого расстояния выпускают очередь из автомата.
Пули вылетали изо рта вместе с зубами. Убитого тащат в морг.
Снова живой! Врачи лагерники обратно конвоирам его не отдали, настояли поместить в больницу. И вот он в коридоре, уставился на меня. В 1953 году он будет освобожден по амнистии и уедет на материк. Иван, нож! Он протягивает мне нож.
И вызывал у себя симптомы желтухи. Желтели глаза, появлялись другие признаки острого заболевания печени. Это просто растираешь таблетку акрихина, порошок разводишь в теплой воде и пипеткой выдавливаешь по нескольку капель в каждый глаз. До двух недель белки глаз остаются желтыми. Настоящая желтуха, не иначе! А поскольку болезнь заразная, больного немедленно увозят в больницу. Конечно, отправляют на анализ мочу, но в больнице можно плескануть в свою стеклянную посудину мочу действительно больного желтухой. Я попадаю к доктору селезневой.
Она пальпирует печень. Слушай, туманов. Оперуполномоченный уверяет, что у тебя мастырка и не может быть, чтобы ты заболел. Клянусь дочерью, я в любом случае отправлю тебя в больницу, но скажи мне правду. Даю честное слово, об этом никто не будет знать. Анна дмитриевна, опер прав.
Еще интересные статьи:
Kenn