А в отдалении на бугорке, покрытом парчой, сидел… нет, это не сон, не может этого быть. Сидел король ян казимир. Но темно карие глаза презрительно смотрели на гетмана победителя, черные курчавые волосы парика по патрициански спадали на плечи, черный атласный кафтан, отороченный вокруг шеи белым мехом, придавал королю кардинальскую величавость.
Рядом с королем стоял великий канцлер ежи осолинский, морщинистый, с глубоко сидящими глазами, с коротко подстриженной бородкой тот самый, который, еще до наступления на замостье, тайно приходил к хмельницкому просить согласия на избрание яна казимира. Хмельницкий до боли сомкнул веки от кипевшей в нем ярости, словно хотел прогнать дурное видение, хотя уже понимал весь позор поражения.
Побежденный король милостиво протянул для поцелуя руку, а великий канцлер промолвил по врожденной доброте своей король был далек от того, чтобы жаждать крови подданных. Он прощает тебя, хмельницкий, за тяжкое преступление в надежде, что ты загладишь вину верностью и доблестью своей. Казалось, под ногами разверзлась земля от такого кощунства и обмана. Гетман с ненавистью посмотрел на хана, сефера гази, который стоял неподвижно с закрытыми глазами, и повернул голову к выговскому.
Генеральный писарь потупил глаза, боясь взгляда хмельницкого. И вдруг он упал на колени, прошептав милосердия и прощения просим у вашего королевского величества. Еще миг, и гневный клич всколыхнул бы воздух над зборовскими полями, и ринулись бы казацкие полки на верную смерть за честь гетмана.
Вы же сами убедились, что это за ребелизанты. Хмельницкий политик и, если он захочет, натравит на нас швецию, и москва всегда готова его поддержать. Нам надо добиться аудиенции у хана. Он, мне кажется, боится победы хмельницкого.
Еще интересные статьи:
Adorazan