В степи было безлюдно. Страх наскочить на колонну пленных гнал марию по бездорожью, там труднее было идти. Колючки протыкали насквозь мягкие шлепанцы и впивались в ноги.
Мальва плакала, просила вернуться к доброму мурах бабе, она так и не могла узнать у матери, почему они ушли из монастыря. Изредка встречались им ручейки, которые едва струились по скользким камням и тоже задыхались от жары, но все же у их берегов зеленела трава, здесь можно было помыться, отдохнуть и съесть кусок хлеба.
Еда у них еще была, голод пока что не гнал их в аулы, но мария знала, что скоро ей придется идти просить милостыню, признаться, кто они, а потом можно наскочить и на какого нибудь ретивого старосту, который отправит их с ногайцами назад в кафу. Как и чем она докажет, что отпущена? Три дня им никто не встречался по пути словно вымерла крымская степь. Только орлы беркуты сидели на скалах, хищно втянув длинные шеи.
Поджидали пленников с карасубазара, после прохождения которых всегда есть чем поживиться объедками и человеческими трупами. Двигаться было все труднее и страшнее запасы еды истощились, худая обувь порвалась. Надо было выбирать или, рискуя, идти в села, или сделаться поживой для стервятников.
Мария не ждала от татарина такой доброты и внимания. Она кланялась юноше, взволнованная до слез, растерянная. В душной арбе рядом с фатимой сидел, опершись плечом на вьюки, пожилой мужчина.
Он поднялся, уступил место путникам. Мария тихо поздоровалась, хотела улыбнуться женщине, но та сурово посмотрела на нее и не ответила на приветствие. Мне лишь бы ребенок отдохнул немного, виновато сказала мария. Мы недолго будем вас стеснять.
Еще интересные статьи:
Aulune