Но ты апликацией принять мусульманство, наречься рабой аллаха и тогда… нет! Воскликнула мария. Нет, только не это рабство! Сто самое легкое рабство. Оно окупится. За него дают хлеб. Купить своей совестью? Совесть тоже рабство.
Нет свободных людей, женщина, покачал головой дервиш и сказал тихо, почти шепотом пусть в душе ты не смиришься с новой верой, кто же будет знать об этом или поносить тебя за это? Если бы ты родилась среди тигров, разве знала бы о том, что на свете живут и олени? Подумай о дочери, у нее жизнь только начинается. А о том, что сможешь вернуться на свою родину, забудь. А с грамотой? Поторопилась спросить мария. Ее может получить только мусульманин.
Дервиш повернулся к марии спиной. Зашептал слова молитвы, медленно направился в противоположную сторону, а она стояла, побледневшая, без надежды, опустив руки и не замечая, как синеглазая мальва беззаботно бегает вдоль хребта, срывает желтые цветы, прижатые головками к сухой земле.
За это накажет бог. За отступничество никого не минует кара… но как еще тяжелее может наказать меня мой бог? Я нынче второй раз утратила волю что еще более страшное может придумать он для меня? Муки совести?. А тебя, о господи, не будет мучить совесть, когда погибнет мое дитя? Одно единственное окошко осталось для меня, через которое я еще могу вырваться на волю, грамота.
А если не открою его, то когда нибудь постигнет меня самая жестокая кара проклятие родной дочери. Душу терзали сомнения, в голове роились смутные мысли о прошлом.
Четки пошли по рукам монахов. А когда мусульманский бог был уже прославлен девяносто девять раз, дервиши вскочили на ноги и начали свое безумное радение зыкр, им мало было зерен на четках, они кричали, называя имя аллаха сотни раз, бились в конвульсиях, падали на каменный пол, в экстазе захлебываясь слюной. Мария с тревогой взглянула на дочь, бросилась к ней, чтобы увести ее прочь из этого содома, и сердце ее дрогнуло она увидела в сумраке мечети, как горят глаза девочки, как шевелятся ее губы. Она поняла дочь не испугали вопли дервишей, а заворожили. Ребенок уверовал в того аллаха, которого они прославляли, и, возможно, ничего уже не захочет знать о вере родителей, да и вообще не поверит, что есть на свете бог, кроме аллаха. Когда шла сюда, знала, что это может случиться, а сейчас испугалась.
Схватила за руку дочь и побежала по ступенькам вниз. Но у выхода галереи ее остановил мурах баба. Ты куда? Прохрипел он, схватив за руки марию и мальву, и поднял их вверх. Повторяйте обе за мной… во имя бога милосердного, милостивого. Слава аллаху, владыке мира… рука марии безвольно опустилась, а дочь… дочь набожно держала поднятые вверх два пальца и шепотом повторяла за монахом слава аллаху… царю дня судного… воистину мы поклоняемся тебе… веди нас по прямому пути… мурах баба сорвал с шеи марии крестик и властно повелел топчи ногами! Мария, всхлипнув, отпрянула. Дервиш бросил крестик под ноги девочки, и та начала топтать его.
Еще интересные статьи:
Grokazahn