О том, что сделали, мы ни разу больше не вспоминали. И словом не обмолвились. На долгом обратном пути из маскоки в торонто у меня было время поразмышлять, и тогда я принял решение стать юристом. Много недель я встречался с ней по понедельникам, средам и пятницам и всегда отдавал себе отчет в том, как изменяется мое отношение к ней. Она была моим врачом, и хотя у меня хватало ума понимать, что без моего сотрудничества помочь мне она не сможет, я полагал, что сотрудничество это будет иметь определенные пределы.
Требование фиксировать мои сны я воспринял не очень серьезно, хотя и старался делать все, о чем она просила, и даже дошел до того, что, просыпаясь среди ночи, конспектировал увиденный сон, прежде чем уснуть снова. Но мысль о том, что в моем или чьем нибудь еще случае сны могут скрывать ключ к чему то серьезному, по прежнему казалась мне странной и, полагаю, нежелательной. Нетти сны ни в грош не ставила, а если в вашей жизни была такая нетти, от ее влияния вы избавитесь не скоро. Со временем у меня накопилась довольно большая коллекция снов, подшитая доктором в папку.
Правда, перед сном я все же пропускал стопочку виски, чтобы не забыть его вкус. Занят я был с утра до ночи, потому что доктор давала мне большое домашнее задание.
Споря с иоганной фон галлер, я стремился не к победе, а к истине. Это была трудная работа, и после ленча я ложился прикорнуть, чего никогда раньше не делал.
Есть ли у нее семья? С кем она дружит? Есть ли у нее знакомые мужчины? Нет ли у нее где нибудь мужа? А может, она лесбиянка? Мало помалу я стал ловить себя на том, что зацикливаюсь на ней. Означать это могло только одно, и я никак не верил, что способен на такое. Влюбиться в психоаналитика? Что за нелепость! Но почему нелепость? Разве я слишком стар для любви? Нет, мне шел сорок первый год, и наивностью я не страдал. Она зрелая женщина. И выглядит довольно моложаво. Я бы дал ей лет тридцать восемь, но точнее узнать не мог. Кроме наших профессиональных взаимоотношений, никаких препятствий к сближению не существовало.
Да и что, в конце концов, с того, что она меня лечит? Разве доктора и пациенты не влюбляются друг в друга? Вся моя практика недвусмысленно свидетельствовала влюбляются. Мое разумное начало пребывало в смятении. Что может выйти из такой любви? Жениться я не хотел, интрижки тоже не хотел. Но я хотел сказать иоганне фон галлер, что люблю ее. Не сказать этого было нельзя. К следующему сеансу я оделся с особым тщанием и, прежде чем начать, предупредил иоганну, что должен сообщить ей что то важное.
Еще интересные статьи:
Bandithis