Держась за рану, он попятился назад вадим, извини, я столько о тебе хорошего слышал… больше никогда обо мне ничего не слушай, говорю я. И веди себя нормально, сука, понял? Когда я успокоился, мне стало стыдно за то, что я наговорил. Чем строже соблюдали настоящие воры запрет на сотрудничество с властями, тем настойчивее были попытки лагерной администрации расколоть тюремный мир, чтобы сохранять контроль над осужденными. Апогея эта политика достигла в конце 40 х майку 50 х, когда по всем крупным лагпунктам страны прокатилась война сук и воров.
Среди активных участников тех событий был капитан иван арсентьевич пономарев, начальник лагеря на челбанье в 50 е годы, а потом на случайном. Он демонстративно назначал сук в обслугу зоны, давал им бесконтрольную власть над массой заключенных. Его грубость и жестокость вызывали к нему общую ненависть, даже его сослуживцев. Когда я думаю о людях, окружавших меня, почему то чаще вспоминаются не эти истории, а один эпизод колымской жизни, к которому мы часто возвращаемся в разговорах с женой. Нашему сыну было два года, он заболел, врачи рекомендовали кормить ребенка куриным бульоном.
Нам принесли цыпленка. Живого! Но как! Его зарезать? Казалось бы, чего проще. Вокруг столько лагерниц ков, на совести многих убийства.
Во всяком случае, в его лирике тех лет ее имя встречается не раз, да он и не особенно это скрывал. Роза действительно была красива. Какие то романтические книжки, прочитанные ею, видимо, сбили ее с толку, и она внушила себе, что должна полюбить уголовника. Она писала мне трогательные письма и записки, передавала через надзирателя борьку по кличке корзубый, который выполнял любую ее просьбу. Он был по своему честный парень, относился ко мне доброжелательно.
Когда мы оставались наедине, он с видом заговорщика сообщал о том, как розу преследует своей любовью начальник режима толмачев. Узнай кто нибудь про твое увлечение, он позора не переживет! Он тебя убьет когда нибудь. А я люблю тебя! Очень любишь? Роза была из тех своевольных, непредсказуемых натур, на которых запугивания не действуют. Она, сотрудница лагерной администрации, потеряв голову, приходила в зону на рассвете, дожидалась утреннего развода и стояла в стороне, не сводя глаз с нашей бригады и не обращая внимания на откровенные ухмылки арестантского строя. У скоковых была еще младшая дочь тася, и я мог представить, что творится с родителями и какая обстановка у начальника прииска дома. В то время меня бросали из лагеря в лагерь, и почти всюду я получал письма от розы.
Письма были восторженные, какие девушки пишут в альбомы в полной уверенности, что чувство, которое к ним пришло, бывает только раз в жизни и никому другому, даже самым близким, не понять их переживаний и слез. Теперь, вспоминая то время, я думаю, что грубость жизни, которая окружала розу, обостряла ее впечатлительность.
Еще интересные статьи:
Thorgaril